Возвращаясь в далекое поза позавчера

Рай. центр Челно — Вершины считался одним из наиболее заброшенных, его так и называли — медвежий угол, хотя ни одного медведя за три года пребывания там я так и не увидел. По моему, он не сильно отличался от других населенных пунктов имевших подобное предназначение. Весной и осенью непролазная грязь, зимой плохо отапливаемое жилое помещение в двухэтажном доме без водопровода и канализации. Поэтому наиболее комфортно было летом.

Помню крайне скудный ассортимент прилавков продовольственных магазинов, отсутствие мясной и молочной продукции и странные правила приобретения дефицитных товаров: за сданный картофель или лук. Лук, кстати, считался главной, можно сказать, фирменной сельхозкультурой в этом районе. С этим обстоятельством связана моя первая зарисовка нравов того времени.

Как я обзавелся холодильником

Надо отметить, что в селе холодильник стал для нашей семьи предметом острой необходимости. Мясо нельзя было купить, но можно было выписать в ближайшем колхозе, сходив на поклон к его председателю, что я периодически и делал. Но выписывал я, естественно, не по одному килограмму и чрезвычайно остро стоял вопрос как его хранить в летнее время. Помог случай. Прокурор был в отъезде, я остался за главного и тут ко мне обратился мужчина, татарин по национальности, представившись председателем одного из сельпо и высказав просьбу дать разрешение без вскрытия похоронить его младенца, просунувшего головку и задохнувшегося между прутьями домашней кроватки, в то время, когда отец отсутствовал, а мать была в огороде и вернулась домой слишком поздно. Мы проехали в морг, поговорили с экспертом, который подтвердил правдивость объяснений отца и я решил выполнить его просьбу. Попутно в беседе я высказал досаду в связи с тем, что нет возможности просто пойти в магазин и купить холодильник за деньги по его цене. Какова была моя радость, когда через короткое время этот человек позвонил мне и сказал, что он сдал за меня картофель и я могу осуществить эту покупку. Вернувшийся прокурор сильно отругал меня за это решение отдать ребенка без судебно — медицинского исследования и я пообещал так больше не делать.

О роли пьянства

Надо сказать, что и работа тружеников села и их досуг были тесно связаны с употреблением спиртных напитков и магазинных и домашней выработки. Пили помногу, с большим желанием и с хорошей закуской и без оной и в одиночку и парами и большими группами, по несколько семей и в открытую и втихую. Раскрытие преступлений, совершенных в состоянии сильного алкогольного опьянения, зачастую представляло особую сложность, так как и у самих преступников и у потенциальных свидетелей возникали огромные провалы в памяти и сколько бы они ее не напрягали, ничего существенно извлечь из глубин своего сознания и подсознания они не могли. Кроме того, для сельских жителей было свойственно нежелание сдавать своих и склонность к тому, чтобы остаться в стороне, никого не задеть, не зацепить, уйти от выполнения своего гражданского долга.

Пьяницы — одиночки, употреблявшие всякую дрянь, не выходя из дома, при закрытых дверях остались в моей памяти, как наиболее отвратные субъекты. Таких было немного, но они были.

Насильник и убийца своей матери

К примеру, я столкнулся с фактом насильственной смерти в своем доме пожилой женщины. В ходе расследования выяснилось, что она жила с сыном — выродком, лишенным человеческого облика, который не просыхал от пьянства, систематически избивал и насиловал мать. Однажды он «перестарался» и забил ее насмерть. Пытаясь выкрутиться стал сочинять небылицы о том, как она упала с возвышения и получила телесные повреждения. Впрочем, это типичный способ оправдания кретинов с задатками маньяков. Налицо была множественность телесных повреждений, локализация которых неопровержимо свидетельствовала о их причинении в результате жестокого избиения. В конечном итоге, этот домашний тиран — монстр сознался во всем и раскрыл причину жестокого насилия в отношении матери, которая в очередной раз сопротивлялась его посягательствам, вследствие чего он взбесился и поколотил ее, используя и кулаки и удары ногами.

Как я нарвался на оправдательный приговор

Поиски справедливости не всегда доводят до добра. Закон и мораль имеют четкий границы водораздела. Однажды меня вызвали и предъявили страшную находку — труп младенца. Экспертиза установила, что он родился живым, доношенным и жизнеспособным, но потом подвергся изоляции и умер от переохлаждения. Его легкие плавали в воде, то есть какое — то время после рождения он дышал. Его рост и вес вполне соответствовали нормальным параметрам. Труп был завернут в строительную газету. Это облегчила задачу поиска преступного элемента. Кто в селе может выписывать профессиональное печатное издание. Только строитель. Женщина, строитель, репродуктивного возраста. Мы нашли ее. Далее, было установлено, что сожитель этой женщины сильно не хотел ребенка и всячески внушал ей мысль о необходимости сделать аборт. Ему претила сама мысль о рождении ребенка. Он угрожал навсегда уйти от нее. Аборт она так и не сделала, но совокупность этих причин довела ее до убийства новорожденного. На учете, как беременная она не состояла, беременность скрывала, родила дома, от ребенка избавилась. Мы с прокурором решили инкриминировать ему подстрекательство к убийству ребенка. Уж очень хотелось наказать подлеца. Вместе с тем, состава преступления в действиях сожителя не было и судом он был оправдан. То, что он внушал сожительнице в период ее беременности и какое давление на нее оказывал, было аморально, но не было противоправно.

Случай на работе

Случилось так, что на вспаханном поле прямо в борозде нашли лежащего мертвого мужчину — механизатора. Вскрытие показало, что он был задавлен гусеницей сельхозмашины и употребил перед смертью большое количество алкоголя, Я установил, что на этом поле трудилось, если мне не изменяет память, пятеро механизаторов и пили они в тот день «Солнцедар». Разумеется это был не напиток богов, но объемные бутыли с винишком сомнительного качества привлекали своей дешевизной и пользовались спросом у сельских тружеников. Проблема была в том, чтобы установить в каком порядке они двигались по полю, чтобы затем по числу борозд и зная местонахождение трупа вычислить виновное лицо. Как асфальтный житель я плохо понимал специфику работы механизаторов и чтобы не корчиться в муках своего городского невежества позвал на помощь следователя органов внутренних дел Порфирьева М. П., с которым успел подружиться. Вдвоем мы напрягли четверку механизаторов, разобрались в очередностью их движения и установили того, кто запахал своего товарища. До сих пор я не уверен полностью, что механизаторы ничего не напутали. Но другого пути у меня не было. Впрочем наказание за это преступление, совершенное по неосторожности, не могло быть жестким.

Убийство кузнеца

Как — то в один из праздников я, начальник местного РОВД и мой шеф хорошо приложились к спиртному, употребляя водку с шампанским. Придя домой я заснул, как убитый. Ночью, сквозь сон слышу оглушающий стук во входную дверь: «Бум, бум, бум». Открываю, надо ехать, убийство. На месте происшествия, в доме полнейшая разруха, остатки пищи, сдвинутые стулья, волосы на полу, следы легких разминочных схваток женской части пьяного сообщества, состоявшего из нескольких семейств, которые накачивали себя алкоголем, переходя из одной избы в другую, как было тогда принято, в сенях лежит мертвый мужчина с ножом, лезвие которого вонзилось прямо в сердце. Мне сразу указали на того кто это сделал, сам он, как обычно, ничего не помнил. Голова гудела, но надо было составлять протокол осмотра места происшествия. В дальнейшем это дело изрядно потрепало мою незакаленную нервную систему. Свидетели, находившиеся с обвиняемым в родственных отношениях, начали сочинять разные небылицы, требовали, чтобы я разыскивал какого — то варяга, явившегося, якобы, на их пирушку, настаивали на том, что преступник зрелых лет и щуплого телосложения не мог нанести удар ножом такой силы, чтобы достать до сердца. Все их версии были мной отработаны и не нашли подтверждения.

Как я едва не замерз

Однажды пришло сообщение, что в далеком чувашском селе брат, играя с охотничьим ружьем, застрелил сестру. Надо бы ехать зимой по занесенной снегом дороге, если ее можно было так назвать, находясь внутри тракторной тележки, обложенной сеном. На мне была одежда и обувь, не очень приспособленные к длительному путешествию в зимнюю стужу и на открытом воздухе. На пару с милицейским опером добрались туда. Я, конечно, дал дуба, чувствовал себя скверно, ноги превратились в нечто ватное и чужое, зуб на зуб не попадал. Но нас уже ждали «спасатели» в лице председателя сельского совета и сельских активистов. Нас сразу завели в здание и дали по стакану водки. Прокладывая маршрут к дому, где произошло несчастье, мы еще два раза куда — то заходили и пропускали по стаканчику. Это было много и в обычной обстановке после такой несоразмерной дозы алкоголя я бы сомлел и свалился. Но здесь все пошло на вытеснение холода из бренной плоти и в избу я пришел в боевом состоянии. Мы осмотрели ружье, взяли объяснения у плачущего парня, который произвел выстрел, полагая, что оно не заряжено и отнял жизнь у собственной сестры, поговорили с родителями и вернулись домой.

Как я учился ездить верхом

Однажды в самый разгар весенней распутицы я попал в деревню, из которой надо было выбираться домой. Состояние грунтовой дороги не позволяло даже мечтать о использовании транспорта. Мне предложили лошадь и поводыря — местного пожарника. Выбирать не приходилось. Я взгромоздился на седло, впереди поехал пожарник. Однако строптивое животное, почувствовав мою неуверенность, как наездника, не желало подчиняться и упорно заворачивало обратно в сторону родного села. Пожарник оказался смекалистым и предложил поменяться лошадками, после чего моя новая пассия пошла след в след за его лошадкой. Увидев огни родного рай. центра я слегка сжал бока лошади ногами, после чего она понеслась не очень ретиво, но достаточно резво для такого наездника, не попадавшего в такт лошади своей пятой точкой. Как я удержался наверху осталось загадкой на всю жизнь.

Визит начальства

Случилось так, что обком КПСС направил прокурора Куйбышевской области Баженова Н. уполномоченным по заготовке картофеля в Челно — Вершинский район. Дело было, насколько я помню, глубокой осенью. Надо сказать, что областной прокурор был суровым мужчиной умевшим нагнать страх на подчиненных. Однажды на собрании он учинил разнос одному из следователей, который закончился изъятием у него удостоверения. Явившись ко мне в кабинет он велел достать имевшиеся в моем производстве уголовные дела, брезгливо их пролистал и выдал мне нагоняй за долгое расследование. Но этим мои контакты с высоким начальством не ограничились. Вечером он явился домой. Стены квартиры были покрыты инеем, изо рта шел пар, жена как раз развесила на веревках постиранные детские вещи. Он сдвинул их пальцем, прошел к батарее и убедился, что они грели по типу парного молока. Не стал произносить реплики и молча вышел.

Как мне дали взятку

Надо сказать, что в России есть свои Отелло. Особенно среди тех кто злоупотребляет алкоголем и имеет социальный статус ниже чем у жены. Однажды меня вызвали в связи с убийством участкового врача. Это была женщина, на которую буквально молились, так как она героически обслуживала жителей нескольких деревень, была легка на подъем, никогда никому не отказывала в медицинской помощи и имела неплохую квалификацию. Ее пьяница муж был жутким ревнивцем, периодически пускал в ход кулаки, но она никому ничего не рассказывала. И вот как — то раз в порыве бешеной немотивированной ревности, когда она топила печку дровами, он схватил полено и ударил ее по голове, причинив травму, а потом сжал шею руками и задушил. Расследуя это дело я допрашивал много лиц, в том числе и мать обвиняемого, продавца из магазина гор. Куйбышева, теперь Самары. В ее поведении я не увидел ничего необычного. Прошло какое — то время после ее допроса и я решил разгрести бумажные завалы, которые возникли в правом углу стола куда я откладывал разные второстепенные документы, не касающиеся расследуемых уголовных дел. И обнаружил конверт с зелеными рублями в количестве восьми штук, каждая из купюр с профилем Ленина, насколько я помню, была достоинством в 50 рублей. Общая сумма в 400 рублей соответствовала моей зарплате за три месяца. Ошарашенный находкой я двинулся вместе с конвертом к прокурору, который тут же позвонил областному руководству и для расследования этого факта был делегирован следователь прокуратуры из соседнего Шенталинского района. Под подозрение попали несколько человек, в том числе и мать ревнивца. Истина была установлена, когда ее вызвал мой прокурор, которого она просила о снисхождении в отношении сына и когда он, подыгрывая ей, слегка отвернулся, пыталась сунуть под его бумаги лежащие на столе такие же восемь купюр достоинством 50 рублей каждая. Маму судили, но оставили на свободе.

Командировка в Тольятти

В Тольятти был настоящий завал с делами и меня командировали туда на месяц. Это был 1972 или 1973 год, точно не помню. На месте принял к производству несколько дел по нарушению правил по технике безопасности со смертельным исходом, которые расследовал и прекратил. И одно дело, связанное с применением насилия к сотруднику милиции, расследовал и передал прокурору с обвинительным заключением.

Строился знаменитый автозавод. В городе были командированные из Италии, Германии. Для них были открыты спец.магазины с обслуживанием за валюту, спец.рестораны куда они водили местных доступных дам. Таким, как я, вход в эти места был закрыт. Это отчасти коробило, в своей стране ты лишен права обслуживаться наравне с иностранцами. Получалось так, что представители гнилого и разлагающегося, пребывающего в перманентном кризисе западного мира, на самом деле, здесь на советской земле получали несомненные преимущества перед нами, строителями светлого коммунистического будущего. Они, как обладатели валюты, имели право смотреть на нас, у которых кроме деревянных рублей ничего в карманах не хрустело, свысока. С досады в один из вечеров я пошел в наш ресторан с одной из сотрудниц тольяттинской прокуратуры, изрядно разлохматил свой рублевый ресурс и в дальнейшем жил очень скромно.

Следователь — универсал

В те далекие годы следователь районной прокуратуры в сельской местности все делал сам: проводил следственные действия и оформлял их, фотографировал во время проверки показаний на месте или выполнения иных следственных действий, имел при себе портфель с порошками, дактилоскопической пленкой, кисточками и т. д. Я не отличался большим рвением по этой части, за что подвергался критике.

Штат районной прокуратуры состоял из пяти человек, двух оперативных сотрудников: прокурора и следователя, и трех технических работников: шофера, секретаря, технички.

Я с прокурором часто разыгрывали спектакль под названием: добрый и злой. Я был добрым следователем, а Плигузов злым прокурором. Это помогало расшатывать психику допрашиваемого, испытывая моральную качку, видя с одной стороны уважительное отношение, а с другой занесенный меч, субъект, как правило, не отличающийся мощным интеллектом, поддавался на эту игру в доброго и злого и из него выходила нужная нам тема. Конечно, он продолжал лукавить и изворачиваться, но уточняющие вопросы его постепенно утомляли, он терял бдительность, способность к сопротивления и соскальзывал в направлении, приближенном к истине.

Именно в годы работы в прокуратуре я пристрастился к курению, поскольку прокурор был заядлым курильщиком и все мои арестованные подопечные относились к числу курильщиков, причем они считали, что следователь получает надбавку к зарплате для того, чтобы угощать их куревом. Разубеждать их было бесполезно. Вызывая арестованного на допрос первым делом выполнял его просьбу дать закурить, закуривал сам, устанавливался контакт, который способствовал душевной беседе с занесением ее содержания в протокол. Я никогда не рвал глотку, не давал заданий милиции пообщаться с обвиняемым иным образом, отметелить его без причинения кровоподтеков, это не входило в мою программу действий.

На происшествия приходилось выезжать или на милицейском транспорте или на попутках. Прокурорский Москвич — 412 обслуживал только прокурора. Когда приехал проверяющий из области я публично высказался на эту тему, но ничего не изменилось. Я много ценного почерпнул из опыта своего прокурора, он помогал мне советами и указаниями, но мои бытовые проблемы обходил стороной. Эти три года дали мне необходимую практику, которую я затем использовал в адвокатской деятельности. Начинать всегда непросто. Кроме того, я значительно расширил свой кругозор. Глядя на то, как местные тузы — командиры производства ( начальник передвижной механизированной колонны, директор хлебоприемного пункта и т. д.) без всякого стеснения строят себе шикарные коттеджи, живут своей обособленной жизнью, устраивают пикники на природе, вовлекая в эти мероприятия и моего шефа, я пришел к выводу, что честно живут одни дураки. Поделился своим суждением с прокурором. Он не стал возражать и пояснил, что разговаривал на тему строительства особняков с областным руководством, которое дало ему понять, что этих вопросов касаться не следует.

В моих коротких мемуарах постоянным спутником криминальных историй является алкоголь. Так жила вся страна, а не только рай.центр, в котором мне довелось поработать. Если бы я там остался надолго, то мог спиться и сам. Постоянный контакт с работниками ОВД ничего другого не сулил. Им постоянно несли бутылки. За выдачу водительского удостоверения, за прописку, за получение паспорта и за многое другое. Эти бутылки в течение дня опорожнялись. Вечерами играли в дежурке в шахматы, ставкой была также бутылка водки или губастая негритянка, то есть кубинский ром, который выстраивали в сельмагах шеренгами.

Алкоголь, к сожалению, не только веселит и радует, развязывает языки и тонизирует, заставляет пускаться в пляс и распевать частушки или опускает пьяные головы лицом в салат. Он способен пробуждать низменные инстинкты, будить в человеке зверя, порождать враждебные завихрения, дурную турбулентность, выброс неадекватных эмоций, вытягивание наружу всего злобного, темного и порочного, что копится годами в человеке. И тогда наступает не момент истины, а момент криминала, момент агрессивного спонтанного, насильственного действия. И момент запоздалого раскаяния, но ленту времени невозможно отмотать назад.

Несмотря на все трудности и проблемы я по доброму смотрю на этот отрезок жизни, Не будь его мне было бы намного сложнее встроиться в систему отношений, связанных с работой в коллегии адвокатов. В СССР практика от теории отличались очень сильно и это надо было прочувствовать на собственной шкуре, чтобы не питать иллюзий. Я считаю, что мне это удалось

Борис Стрелец ©

Автор публикации