Обманутые надежды

Как-то теплым летним вечером, Пашка, просто так, без всякой цели, шатался по улицам родного города. Вокруг торопились по своим делам прохожие, и он вдруг решил, что уж сегодня точно познакомится с самой красивой девушкой, которую встретит на своём пути. Не успел подумать, как вдруг увидел её — ту, о которой мечтал всю жизнь, ту, которую не раз видел в своих снах. Да, это она! Стройная, жгучая брюнетка с чёрными, как смоль, глазами. На ней было лёгкое коротенькое платьице, через которое явно выпирали острые соски налитой упругой груди и вырисовывались маленькие беленькие трусики, совсем немного прикрывающие выпуклую кругленькую попку.  Он подошёл к ней и, заикаясь от волнения, заговорил:

— Извините, я никогда не встречал такую красивую девушку, как Вы, но видел Вас во сне. Прошу, умоляю, не отвергайте меня. Давайте познакомимся, встретимся, побудем вместе? Я исполню любое Ваше желание! Она мило улыбнулась:

— Меня зовут Катя, и я готова с Вами встретиться, но вон там, видите, у витрины, стоит мой парень. Я с ним недавно встречаюсь, и он мне позволяет всё. Я думаю, он не будет против нашей встречи.

Пашка не знал, куда себя девать от радости. Он бросился к стоявшей неподалёку старушке, продававшей цветы, и купил самый большой и красивый букет алых роз. Вручая их Кате, произнёс:

— Павел. Так когда, когда же я смогу обнять тебя?

Она засияла ещё больше и, скрываясь за букетом, игриво сказала:

— Спасибо, Пашенька, да хоть сейчас. Пойдём, поговорим с моим парнем.

У витрины магазина стоял высокий симпатичный парень и смотрел в их сторону. Катя осталась стоять в сторонке, а Паша решительно направился к нему, хотя его, конечно, удивили слова девушки “он мне позволяет всё”. Что значит все?

— Паша, — сказал Пашка, протягивая руку.

— Юра. Без лишних слов сразу перейдём к делу. Сейчас пойдём в одно место, дашь ей там рублей пять — десять, ну и делай с ней что хочешь. Но одно условие — я буду первым. Всё будет тип-топ. Не дрейфь. Ну, так что, пошли?

Пашку немного смутила его речь. Он хотел быть не то, что вторым или первым, он хотел быть одним и единственным. И всё же, он был готов на всё, только — бы побыть с ней, только — бы его призрачные мечты обрели действительность. И он сказал:

— Согласен. Нет проблем.

Юра подозвал Катю, и они пошли по улице быстрым шагом, никого и ничего не замечая на своём пути.

Через некоторое время, свернув в переулок, они подошли к невзрачному двухэтажному зданию. Пашка узнал его — это было рабочее общежитие Управления механизации. На вахте за столом сидела старушка, которая, когда они вошли, не проронила ни слова, даже не взглянула на них, занятая своим вязанием. Поднявшись на второй этаж, они вошли в одну из комнат, в шахматном порядке разбросанных вдоль длинного коридора. Стены, покрашенные в темно зелёный цвет, придавали мрачный удручающий вид этому заведению. В довольно просторной комнате, около стен, стояло пять кроватей, а шестая — посреди комнаты, где по идее должен был находиться стол. Но стола не было. Была тумбочка, на которую Катя небрежно положила цветы и сказала:

— Не волнуйся, Пашенька, побудь пока в коридоре, а когда выйдет Юрик, войдёшь ты, и всё будет хорошо,- и она нежно поцеловала его в щёчку.

Павел вышел. У него действительно упало настроение. “Ну, ничего, — думал он. Ведь это её парень и так сразу от него не избавишься. Хорошо, хоть всё остальное не упало, а только настроение”. Ему казалось, что ждал он мучительно долго. Он отошёл в конец коридора, чтобы не слышать всего, что происходит за дверью. Наконец, показался Юрий и Пашка, не говоря ни слова, просквозил возле него и отворил желанную дверь. На разобранной кровати посреди комнаты лежала голенькая Катя. Она улыбнулась и протянула к нему руки:

— Дождался, миленький? Ну, иди же, иди ко мне!

Паша протянул измятые десять рублей.

— Не надо, Пашенька. Я не хочу брать с тебя за это деньги. Я хочу, чтобы у нас всё было по любви. Ты же меня любишь?

— Да, — как-то растерянно ответил он, пряча в карман деньги и, чувствуя, как его брюки сейчас разорвутся от сильно возбудившегося члена.

Он молниеносно сбросил, не расшнуровывая, туфли, брюки вместе с плавками и, оставшись в одних носках и рубашке, приблизил свою дубину к её полуоткрытому ротику. Началось. Она сосала со знанием своего дела — тут ничего не скажешь. Сначала только головку, потом ствол, спускаясь к яичкам, обласкав и облизав которые, снова поднималась к головке. Её язычок, как заводной, теребил уздечку. Потом, вдруг, она резким толчком полностью взяла член в рот, до самых яичек, в которые упёрлась губами. А своим хозяйством Паша мог гордиться. Как — то измерил, ради интереса — девятнадцать сантиметров! Он даже удивился, как такая махина могла поместиться в её маленьком ротике. Плавно вернувшись к головке и, облизав её, снова толчком вниз, плавно вверх и снова толчок. Пашкауже себя еле сдерживал, чтобы не кончить. Она, будто почувствовав это, прошептала:

— Ну, войди же в меня!

Широко раздвинув ноги и, взявшись за бёдра руками, подняла их к голове. “Вот уж акробатка”,- подумал Павел. Он увидел, как перед ним раскрылось её влажное розовое лоно, призывая его к себе. Только сейчас он заметил, что лобок был чисто выбрит, что ещё больше возбуждало. Он резко и сильно вонзил свой член на всю глубину и замер, чувствуя, как в нём пульсирует кровь, а её половые губы мягко и нежно его обволакивают. Пашка медленно высвободился и снова толчок. Задержка, разгон и снова удар до упора. И вдруг… Дверь без стука открылась, и в комнату вошёл небритый верзила в майке с синими от наколок руками:

— Эй, ты! Давай кончай быстрее! Я следующий.

Он презрительно посмотрел на их слияние и исчез. Катя сделала вид, что ничего такого не произошло, прошептала:

— Хочешь в попку?

Паша, после визита верзилы, начал понимать куда попал. У него нарастала злоба и то, что она предложила, было как раз кстати. Он высвободил член, и Катя тут же проворно перевернулась и, облокотившись на локти, приняла довольно заманчивую позу поперёк кровати. Её кругленькая попка так и манила к себе, Пашка встал с кровати и, деловито поплевав на пальцы, подошёл к ней сзади. Он смочил слюной её, слегка приоткрывшуюся, розовую дырочку, руками обхватил ягодицы и стал медленно вводить огромную упругую дубину. Катя протяжно застонала. Несколько раз он входил наполовину (всё же ещё жалел её). Её попка приняла член и приятно сжимала его. Паша, замерев на мгновение, вдруг сильным толчком проник в неё на всю глубину, до самого упора. Немножко назад и снова — до упора, и снова, и снова… Катя вскрикивала после каждого удара. Она не уходила от него, а наоборот упиралась, помогая войти поглубже. Пашка уже не мог себя сдерживать. Его накопившаяся сперма, горячей струёй, пульсируя, обрушилась в неё. Катенька протяжно застонала. Приняв всю сперму, она высвободилась и, повернувшись, стала жадно облизывать ещё стоячий, влажный и скользкий член. Павел был на вершине блаженства… Он ещё не успел застегнуть брюки, как снова появился верзила и проводил его по коридору в одну из комнат, сказал:

— Ты подожди здесь. Если захочешь ещё раз, сходишь попозже. Комната, куда попал Пашка, была забита мужиками. Одни плотно сидели на кроватях, другие просто кольцом стояли вокруг деревянного обшарпанного стола. Здесь находилось, по меньшей мере, человек пятнадцать. Спёртый воздух. Смрад. В дыму от курева с трудом различались лица. На столе — гора бутылок водки: и пустых, и полных, и начатых. Куски хлеба, лук, килька и деликатес — ливерная колбаса. Немного привыкнув, Паша различил пару знакомых физиономий. Один парень налил полный стакан водки и поднёс Пашке:

— Возьми, братан, выпей! Будь как дома. Подходи, возьми что-нибудь закусить.

Паша залпом опрокинул стакан, дотянулся до куска хлеба, понюхал и зажевал. Присесть было некуда, и он, закурив, остался стоять в сторонке. Прошло минут двадцать-двадцать пять. За это время вернулся верзила, и к Кате сходили ещё двое. Тут раздался чей-то пьяный бас:

— Мужики! Так не пойдёт! Мы так до утра хрен все пройдём. Кто ещё не был?

Поднялся лес рук.

— Раз, два, три, четыре… Нас осталось двенадцать человек. А ещё некоторые хотят по второму кругу. Предлагаю ходить по три человека. У неё три дырки. Справится. Ей же ещё лучше будет, да и процесс ускорим. Давайте, первая тройка, вперёд! Вам не более двадцати минут!

— Правильно, Крен! Давно бы так! Молодец, — раздались выкрики из толпы.

Мимо Пашки протиснулись трое и исчезли за дверью. Паша, уже изрядно захмелевший, тихонько вышел из комнаты…

Он шёл, понуро опустив голову, по притихшему ночному городу. Ему было противно и муторно на душе. До слёз было обидно за его неудавшуюся любовь, за несбыточные мечты, превратившиеся в прах.

Он не видел, что было с Катей после последней тройки. Не видел, но ясно представлял себе, как она лежит расслабленная и обессиленная на развороченной кровати посреди пустой комнаты. Липкая сперма окутала её всю. Она была на животе, на груди, в волосах, стекала по подбородку. На милом личике застыла застенчивая томная улыбка. А на тумбочке понуро лежал букет алых роз…

ноябрь 2004г.

 

Посвящается Кате Шакуровой.