ЖАННА ДЕ АРК (Последний бой) Часть девятая

Нет сомнений, что с какого то момента судьба Жанны стала решаться не на судебном процессе, а где то далеко за его кулисами. В той или иной её судьбе было заинтересовано много сторон и переговоры ( «тёрки» если выразиться по современному) между ними уж точно не проходили в атмосфере доброжелательности и конструктивного сотрудничества.
Может быть в результате этой подковёрной борьбы, а может и по естественным причинам, но в середине апреля Жанна внезапно и очень тяжело заболевает. Она не может подняться с постели. Бредит. Редко приходит в себя. Возникли подозрения, что она отравлена.
Если это и правда было так, то сделали это точно не англичане. Они, конечно просто мечтают убить самого опасного своего врага, но им нужна не просто смерть Жанны, им нужна казнь Жанны после судебного обвинительного приговора.
Умереть должна ведьма и еретичка, а не просто Жанна де Арк.

Герцог Бедфордский регент Англии, только-только короновавший своего восьмилетнего племянника английского короля Эдуарда Шестого ещё и во французские короли, крайне взволнован болезнью Жанны. Он направляет в Руан своего личного врача, с приказом: «Спасти, во, что бы то ни стало». И граф Уорвик, английский губернатор Руана посылает двух своих лучших лекарей с аналогичным приказом.
Лечение было успешным и, на удивление, быстрым.(может просто противоядие дали?). Жанна выздоравливает и процесс возобновляется.
И Жанна ведёт себя всё более и более дерзко перед своими судьями.
Её спрашивают:
— Какую награду вручил тебе Карл?
Жанна перечисляет имущество, переданное ей королём. Туда входят десять шёлковых платьев ( а шёлк был неимоверно дорог и поставлялся только из Китая), драгоценности и двадцать коней из которых десять боевых. А ведь один боевой конь стоил как целая деревня .
Судьи поражены. Один из них замечает, что это имущество достойное самой королевы.
И Жанне задают ехидный вопрос:
— Не слишком ли это роскошно для крестьянской девушки?
Жанна обводит рукой судей, разодетых в шёлковые и парчовые рясы с золотыми наперсными крестами и дорогими перстнями на пальцах и, в свою очередь, вопрошает:
— А ваши одеяния, не слишком ли роскошны для скромных служителей божьих?
Протокол, после этого вопроса Жанны, фиксирует смех английских стражников
Это взбесило судей и один из них бросает:
— Поберегись, Жанна!
В ответ Жанна в ярости кричит им:
— Поберегитесь вы осуждающие меня! Мне жалко вас! Жалко ваши души! Если бы знали про меня правду, то побоялись бы сейчас сидеть здесь!
А они и боятся. Действительно боятся. Например, когда Жанну привели в пыточный подвал, чтоб по обычаям того времени пыткой вырвать признания, она с большим интересом осмотрела орудия пытки и заявила судьям:
— Вы не посмеете.
И они не посмели! Жанна так и не подверглась пытки, что для тех времён случай крайне необычный.
А закулисная борьба продолжается. В Руане появляется духовник, не кого нибудь, а Изабеллы Баварской- французской королевы и матери Карла Седьмого. Духовник этот, по имени отец Жак, принадлежит Ордену Доминиканцев.

Он встречается с Анной Бедфордской супругой герцога Бедфордского и сестрой герцога Бургундского. Затем отец Жак встречается с герцогиней Люксембургской.
После этого визита обе знатные дамы посещают Жанну в её узилище, которое, впрочем, представляло из себя очень комфортно обставленную комнату, и долго беседуют с ней.
С этого момента они стали посылать Жанне подарки- дорогие платья, изысканные кушанья, украшения.
А отец Жак встречается и с Графом Уорвиком. Во время беседы, смиренный слуга смиренного монашеского ордена смиренно же напоминает графу, что его, графа, родной брат Талбот, пленённый, кстати, именно Жанной, до сих пор в руках Карла Седьмого.
-Будет ли разумный человек, при таких обстоятельствах ссориться с Карлом? – риторически вопрошает отец Жак и удаляется.
То есть вообще куда то исчезает из Руана, а, заодно, и со страниц исторических хроник.
И знаете, мне кажется миссия этого самого отца Жака, — тот случай, когда «голоса» Жанны, случайно, во плоти перед нами предстают.
Может отец Жак и ещё с кем нибудь встречался в Руане, а может он там и не один такой был. Но целых четыре члена суда спешно отказались от своего участия в процессе и удалились
Свой поступок они объяснили тем, что на них снизошло откровение божье.
Что снизошло на графа Уорвика не ясно, но он тоже уезжает из Руана и не появляется там до конца процесса. Кажется, он явно не желает иметь ничего общего с судом над Жанной и даже находится с этим судилищем в одном городе, представляется ему опасным.
Чтобы воспрепятствовать дальнейшим проявлениям «божьих откровений» англичане переводят оставшихся членов суда для жительства в одно здание и окружают это общежитие плотными караулами лучников.
Однако, несмотря на такие меры охраны «божье откровение» однажды вновь посетило члена суда. И какого! Самого Кошона!
«Откровение» было настолько сильнодействующим, что наутро Кошон сложил с себя полномочия председательствующего, передав их своему асессору.
Кто такие асессоры. А это технические специалисты, помощники судей. На их плечах лежала вся техническая организация судилища. На Руанском процессе таковых было трое. Каждый из них отвечал за определённый участок работ, но видеть их в составе суда, тем более на председательском месте, было странно.
Этот финт Кошона крайне не понравился англичанам, но, он же крайне не понравился и «голосам». Немедленно Кошона посетило новое «божественное откровение» и прочистило хорошенько мозги. Наутро Кошон вернулся к исполнению обязанностей председательствующего. Но исполнять он их начал как то странно. Без присущего ему ранее азарта.
Он ведёт какие то странные разговоры с Жанной. Вот например он спрашивает её:
— А когда твои голоса являлись тебе во плоти, были ли они волосаты?
— К чему этот вопрос? – удивляется Жанна – Вы, что собрались их подстричь?
Вот о чём они это? Нам не понятно. Но Жанне с Кошоном то абсолютно понятно о чём речь.
Ещё странный вопрос:
— Когда ты обнимала свои голоса, обнимала ли ты их за верхнюю часть тела или за нижнюю?
— Мне кажется – отвечает Жанна – Что более прилично обнимать за верхнюю часть тела.
Тоже не пойми о чём. Но это же не беседа сумасшедших. Это вполне разумные люди разговаривают о каких то предметах, им прекрасно известных.
Дальше происходит следующее. Кошон предлагает англичанам разыграть сцену ложной казни и этим добиться от Жанны признания.
Ну приём этот хорошо известен и часто применялся как до Кошона так и после него.
Кошон, как в таких случаях и положено, текст «чистосердечного» признания подготовил. Согласовал его с англичанами.
И однажды утром Жанну вывели под охраной на площадь, где всё уже было приготовлено для её сожжения. Столб, охапки дров, охрана, суд и жаждущая зрелища публика.
Жанне предлагают ещё раз признаться. Жанна опять отказывается. Её возводят на костёр, и тут рядом с ней возникает Кошон с бумагой в руках. Он, что то жарко объясняет Жанне, суёт ей бумагу и перо…..И Жанна подписывает!!! Англичане ликуют, но не долго.
Перед трибуной, где они сидят, предстаёт ликующий ещё больше англичан Кошон и показывает, что именно подписала Жанна. Оказывается это совсем не та бумага, которую накануне видели англичане. Нет, это не просто признание, а ещё и отречение и покаяние.
И Кошон торжественно объявляет англичанам:
— Она раскаялась, и её покаяние будет принято. Ибо церковь никогда не отталкивает раскаявшихся.Теперь она прощена.
Англичане понимают, что их обманули. Они в ярости. Английские солдаты со свистом закидывают камнями священников-судей и те, подобрав рясы, удирают со всех ног.

А Жанну уводят обратно в тюрьму. И Кошон, действуя по принципу: «Куй железо пока горячо» исповедует и причащает её.
Что произошло дальше, не понятно. Но однажды Жанна оказывается в своей комнате, одетая в мужскую одежду. Как туда попала эта одежда и куда исчезла вся женская неизвестно. Но английская рука тут чувствуется.
Женщина, добровольно одевшая мужскую одежду, по понятиям тех времён, безусловная ведьма. Англичане ликующе утверждают:
— Видите. Её покаяние было ложным. Она обманула Святую Церковь . На деле она до сих пор в руках сатаны.
Хроники доносят очень странную беседу Жанны с Кошоном:
— Что же, теперь я должна умереть? – спрашивает Жанна
— Жанна наберись терпенья – вроде бы обнадёживает Кошон и вдруг произносит – Ты обманула нас и поэтому умрёшь.
Такое чувство, что первую часть фразы он произносит для Жанны, а вторую для кого то другого, неожиданно появившегося при их разговоре.
30 мая 1431 года на городской площади Руана было всё приготовлено для казни. Вот только публику на этот раз пускали с большим разбором. Никого из жителей Руана там не было.
Сам эшафот окружало ни много ни мало, а восемьсот английских мечников и лучников.
В несколько колец.
Все окна домов, выходящие на площадь, были ещё с вечера наглухо заколочены англичанами.
Жанну привезли на повозке. Она была одета в балахон и высокий, остроконечный, закрытый колпак. Точь в точь как у Ку-клус-клана.
Её привязали к столбу, и палач развёл огонь. Когда занялась одежда, палач притушил огонь, сорвал крючьями обгорелые ошмётки с тела и лица казнённой, чтоб показать, что казнят именно Жанну, а не кого нибудь другого.
Что могли разглядеть зрители, сидящие в отдалении за несколькими кольцами оцепления, и что представляло из себя, к тому моменту, обгоревшее тело и лицо, искажённое удушьем от дыма, представьте сами.
Затем палач вновь распалил огонь и сожжение было завершено.
Останки Жанны были брошены в реку.
А англичане сразу же направляют известие о казни Жанны всем христианским дворам.
Так делалось только в случае смерти монархов.

Но англичанам надо, очень надо, чтобы все, все, все знали- наконец то кошмар Англии и самый страшный её враг- мёртв.
Напрасно старались. Сразу же поползли слухи, что Жанна жива и, что вместо неё казнили какую то сумасшедшую женщину-бродяжку.
Ладно бы об этом говорили только французы. Но ведь и в самой Англии идут такие слухи. Да не просто слухи, вот, что пишет английская же хроника 1431 года в записи под номером 11542 «Наконец то Жанну или какую то женщину на неё похожую публично сожгли»
Чтобы покончить с этими разговорами, хотя бы в среде англичан герцог Бедфордский приказывает графу Уорвику, к тому времени опять приехавшему в Руан, разыскать тех, кто готовил саму казнь, чтобы они засвидетельствовали- казнена именно Жанна и тем самым опровергли слухи.
За техническую сторону процесса, как и за организацию самой казни, как уже писалось выше, отвечали асессоры. Вот к их розыску и приступает Уорвик.
Розыск закончился быстро и печально. Было установлена, что с асессорами, прямо со всеми тремя, произошли досадные несчастные случаи. И, как назло, все со смертельным исходом.
Так, один из асессоров был убит строительными лесами, когда проходил мимо.
Другой (история сохранила нам его имя Поль Месси) пошёл купаться и утонул.
А последний асессор однажды напился так сильно, что возвращаясь из кабака, рухнул вниз лицом на улице. А улицы тогдашних городов были покрыты толстенным слоем грязи и нечистот. Всё это было в твёрдом или жидком состоянии, в зависимости от погоды. В тот день погода была дождливая, и, поэтому, асессор ухнул именно в грязь. Всеми своими дыхательными отверстиями.
Задохнулся, бедолага.
И всё это в течении года произошло.
А руанский палач вообще заявил, что ни кого не казнил в тот день. И действительно, дошедшие до нас архивы Руана педантично показывают городские траты. В том числе и плату городскому палачу за казни.
Так вот,из документов следует, что в тот день, равно как и вообще за май и июнь того года Руанскому палачу не платили за казнь никаких женщин. Только каким то двум мужикам он головы отсёк в конце июня.
Этих бедолаг выдать за Жанну вряд ли можно было, о чём и доложил граф Уорвик по начальству и закончил розыски.
В такой атмосфере самозванка просто не могла не появиться. И она таки появилась!
20 мая 1436 года в хрониках Меца записано, что в деревне Гранд-Оз-Орм, что неподалёку от города с таким же именем, появилась девушка, утверждающая, что она и есть спасшаяся Жанна.
И ведёт она себя крайне нагло. Прям как сама Жанна.
Судите сами, ведь самозванка вполне могла бы пожинать незаслуженные лавры в той части Франции где Жанну никто не видел. Тем более, что это было легко. Тогда ведь никакой прессы и никакой фотографии не было. Портретов Жанны тоже не существовало. Слышали про неё абсолютно все, а вот видело своими глазами уже гораздно меньшее количество человек.
Казалось бы для «Лжежанны» раздолье- живи да радуйся, разоблачить то некому.
Но она, в сопровождении образовавшейся свиты поклонников, отправляется прямиком в Орлеан.
В город спасённый Жанной.
В город Жанну боготворящий.
В город, где Жанну знают в лицо стар и млад.